Пётр Петрович Петухов, поручик пятьдесят пятого Подольского пехотного полка, получил по почте письмо, полное приятных пожеланий. «Приезжайте, — писала прелестная Полина Павловна Перепёлкина, — поговорим, помечтаем, потанцуем, погуляем, посетим полузабытый, полузаросший пруд, порыбачим. Приезжайте, Пётр Петрович, поскорее погостить».

Петухову предложение понравилось. Прикинул: приеду. Прихватил полуистёртый полевой плащ, подумал: пригодится.

Поезд прибыл после полудня. Принял Петра Петровича почтеннейший папа Полины Павловны, Павел Пантелеймонович. «Пожалуйста, Пётр Петрович, присаживайтесь поудобнее», — проговорил папаша. Подошёл плешивенький племянник, представился: «Порфирий Платонович Поликарпов. Просим, просим».

Появилась прелестная Полина. Полные плечи прикрывал прозрачный персидский платок. Поговорили, пошутили, пригласили пообедать. Подали пельмени, плов, пикули, печёнку, паштет, пирожки, пирожное, пол-литра померанцевой. Плотно пообедали. Пётр Петрович почувствовал приятное пресыщение.

После приёма пищи, после плотного перекуса Полина Павловна пригласила Петра Петровича прогуляться по парку. Перед парком простирался полузабытый полузаросший пруд. Прокатились под парусами. После плавания по пруду пошли погулять по парку.

«Присядем», — предложила Полина Павловна. Присели. Полина Павловна придвинулась поближе. Посидели, помолчали. Прозвучал первый поцелуй. Пётр Петрович притомился, предложил полежать, подстелил полуистёртый полевой плащ, подумал: пригодился. Полежали, повалялись, повлюблялись. «Пётр Петрович – проказник, прохвост», — привычно проговорила Полина Павловна.

«Поженим, поженим!», — прошептал плешивенький племянник. «Поженим, поженим», — пробасил подошедший папаша. Пётр Петрович побледнел, пошатнулся, потом побежал прочь. Побежав, подумал: «Полина Петровна – прекрасная партия, полноте париться».

Перед Петром Петровичем промелькнула перспектива получить прекрасное поместье. Поспешил послать предложение. Полина Павловна приняла предложение, позже поженились. Приятели приходили поздравлять, приносили подарки. Передавая пакет, приговаривали: «Прекрасная пара».

финская песня про бронтозавра ящетаю

Идет мужик по пустыне. День–два–три. Вода закончилась, помирает. Вдруг смотрит — оазис. А там пруд–Левитаны–отель…
Ну мужик сразу в отель, дайте номер!
А ему говорят, сори, отель только для негров. Че делать…
Пошел мужик, купил ваксы, лицо натёр, тело натёр, черный весь — приходит в отель — ему дают номер шикарный.
Ну он говорит портье, мол, разбудите меня завтра в 6 утра, тороплюсь, идти надо…
Ну будит портье в 6 утра мужика, тот вскакивает, рюкзак на плечи и вперёд.
День идёт, два идет, три, таже ситуация, оазис, отель.
Он в отель — а там говорят, извините, отель только для белых.
Ну мужик думает фигня, идет к стакану ваксу смыть, трёт–трёт, а вакска не смывается…
Портье не того негра разбудил

http://nophonestore.com/

Эта картина существует!



Именно там, в Галерее Вивьен, во время выставок «Отвязанного искусства» (фр. «les Arts Incohérents») он впервые экспонировал свои знаменитые монохромные картины. Первым в серии художественных открытий Альфонса Алле стало совершенно чёрное и почти квадратное полотно «Битва негров в пещере глубокой ночью» (1882 год), первоначально выставленное в золочёной раме его временным собутыльником и коллегой, писателем юмористом, автором водевилей, Полем Бийо. Не остановившись на достигнутом успехе, спустя год (на второй выставке «Отвязанных искусств») Алле выставил девственно белый лист бристольской бумаги под названием «Первое причастие хлоротически-бледных девушек в снежную пору» (1883 год).[4]:p.XXI Спустя ещё год, очередная картина Альфонса Алле была воспринята как своего рода «колористический взрыв». Прямоугольный пейзаж «Уборка урожая помидоров на берегу Красного моря апоплексическими кардиналами» представлял собой ярко-красную одноцветную картину без малейших признаков изображения

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%.. ..E.D0.B3.D1.80.D0.B0.D1.84.D0.B8.D1.8F

Купил как-то учебник, а у него авторы - А.Я.Клешня И.Я.Клешня.

Кильчевание — специальный агротехнический приём, заключающийся в подогреве пяток чубуков с целью образования каллуса — корнеобразующей ткани.

Ну день пусещге, так день пусещге

Подумали заболел хомяк — лежит не встает, голову поднимает и роняет, не ест ничего. Оказалось, весь день прятал за щекой здоровенную гайку, вещь-то хорошая. Но, падла, тяжеловата для хомяка